Они вернулись в провинцию: истории тюменцев

Огни столиц, насыщенная жизнь и миллионы возможностей не перестают манить жителей провинции. Отбросив все страхи и сомнения, они покупают билет в один конец и, имея за плечами только знания, опыт и рюкзак с несколькими парами джинсов, покоряют большие города. Нам, остающимся в городах N, не всегда приходится говорить «Прощай» — иногда они возвращаются.

Виктория Белявская, блогер:

«Как только я окончила университет, на следующий день после получения диплома, не дождавшись выпускного вечера, сразу же уехала с одним чемоданом, в котором лежали четыре платья и две пары туфель. Твердой уверенности, что я уезжаю так надолго, не было. Но хотелось испытать себя в большом городе, в другой стране, интересно было, на что я способна...

То, что я оказалась в Нью-Йорке, — случайность, стечение обстоятельств. Приехала 4 июля, всюду салюты, народ отмечает День независимости, а у меня не было ни работы, ни жилья. Но хотелось победы, поэтому не пошла, как многие приезжающие в США студенты, в бары или рестораны официанткой. Работу нашла достаточно быстро, меня взяли в качестве редактора в русско-американскую газету «Новое русское слово». Первые недели работала почти бесплатно, спустя полтора года стала выпускающим редактором и фактически была ответственной за выпуск, редакторский портфель и весь рабочий процесс. За столетнюю историю я оказалась самым молодым выпускающим редактором этой газеты. В Нью-Йорке я прожила два года.

Кажется, год в Нью-Йорке сойдет за три обычных, настолько он насыщен событиями и новыми людьми. Такой ритм не дает расслабиться, есть много других проблем, с которыми сталкиваются почти все эмигранты: страховка, виза, вид на жительство, кредитная история, образование и прочее. Работала я очень много, ведь нужно было платить за квартиру, за образование, что-то есть, одеваться. Мне кажется, многие продукты, как и одежда, кстати, более доступны для народа, чем, скажем, в Тюмени, да и выбор, конечно, больше. Главное отличие мегаполиса — это, пожалуй, многообразие. Многообразие мнений, культур, моделей поведения, образов жизни...

Думаю, стремление к глобальности быстро лечится, как только появляются по-настоящему близкие и любимые люди, о которых хочется заботиться, чьи улыбки так приятно видеть. А «окно» в другой мир есть всегда, интернет многое меняет. Новости, мы например, смотрим на английском через интернет, одежду и другие вещи тоже можно заказать по почте.

Моя история — это настоящая love-story. С моим мужем Павлом Белявским мы впервые встретились на 53-м этаже Эмпаер-стейт-билдинга. Он приехал в Нью-Йорк на две недели, но за это время между нам успели возникнуть чувства, что делать с ними я тогда не знала. Начался долгий процесс переписки, разговоры по телефону.

В Россию я возвращаться не хотела, а Павел напрочь отказался оставаться в США. На раздумье у меня было четыре месяца, все решилось 22 июня, когда я встретила его в аэропорту JFK. В тот же день он предложил мне стать его женой, подарил настоящую книгу «нашей переписки» — 400 страниц — и билет в Тюмень. Он уникальный человек, с ним я готова поехать куда угодно, хоть на Кавказ, хоть на Дальний Восток. Главное, чтобы мы были вместе. Тем более, скоро нас будет трое. Какие тут могут быть сожаления?"

Марина Кочаровская, фотограф:

«Начинала я карьеру в сфере подбора персонала, работала в крупных компаниях. Я знала, что рано или поздно упрусь в «потолок», потому что в Тюмени эта сфера не слишком развита, и понимала, что отсюда придется уезжать.

На первой работе я часто ездила в командировки в Москву. У нас был офис на Тверской, и я увидела Москву в ее лучшем виде. Потом наша компания сокращала коллектив в Тюмени, и я нашла работу в Москве со вполне неплохим для меня на тот момент предложением — зарплатой вдвое больше, чем я получала здесь. Но я представила, что на эти деньги мне придется снимать жилье (скорее всего, комнату) в непонятно каком районе, не видеться с родителями, а для меня комфорт очень важен, поняла, что не могу ради работы отказаться от остальной жизни, и не поехала. Но эту идею не забросила, надеясь, что когда-нибудь наработаю опыт, позволяющий претендовать в Москве на такую зарплату, которая закроет вопрос с квартирой.

Помимо основной работы у меня всегда были подработки: я писала статьи и преподавала английский. Когда пришел кризис 2008 года, я решила, что буду работать на себя. Во все доступные мне каналы я разместила объявления о репетиторстве, этими заработками и жила.

Через полгода я начала встречаться с молодым человеком, который приехал в Тюмень на каникулы, вообще он жил за границей. Через месяц ему пришло предложение о работе в Москве, и он предложил мне переехать туда. Я подумала, что это судьба: есть человек, с которым я буду жить, мы будем вместе решать бытовые вопросы, и, в общем, мне нечего терять в плане работы (репетиторством всю жизнь я не планировала заниматься). В то же время меня интересовала работа с моделями, образами, я сотрудничала с фотографами: подбирала клиентам образ для фотосессий и так далее. Я подумала, что в Москве найти клиентов имиджмейкеру будет проще, чем в Тюмени, и решила, что могу рискнуть и реализоваться в столице именно в этом качестве.

Через пару месяцев я переехала — не могу сказать, что делала это с легким сердцем. Мы снимали квартиру (не комнату), но это была хрущевка. Было тяжело: мальчик ходит на работу, я сижу одна в этой темной квартире. Первые полгода в Москве я занималась тем, что искала клиентов для репетиторства, а это совсем другие заработки, по сравнению с Тюменью. Если я провела часовое занятие (при этом добираться, порой, приходилось 2-3 часа), то могла в этот день больше ничего не делать — за него платили 1-1 ,5 тыс. руб. , потому что я позиционировала себя как дорогого репетитора.

Также я плотно занималась интернет-маркетингом, продвигала свой блог имиджмейкера. У меня были клиенты, пусть не так много — я выезжала к ним, консультировала по гардеробу, делала макияж. Но я узнала, что в Москве имиджмейкерами становятся жены обеспеченных мужчин, девушки, которые занимаются этим для себя. То есть бизнесом в полном смысле слова назвать это нельзя, здесь многое делается через знакомства, которых у меня в Москве нет.

Вообще, столица на меня произвела отвратительное впечатление, при ближайшем рассмотрении. Там намного больше миллионеров, олигархов, чем в Тюмени, но и бедных людей на порядки больше, соответственно, в среднем, уровень жизни намного ниже тюменского. Тех, кто выживает, миллионы, и ты среди них. При этом нам еще завидовали — у нас была квартира, работа. Я не могла сдаться, потому что у меня есть амбиции, а должна была какое-то время прожить, чтобы говорить, получилось у меня или нет. В итоге я пробыла в Москве около года. Молодому человеку тоже не нравилось, что он только работал и приходил домой уже ночью. В Тюмень я приезжала, как на праздник — для меня это были недели счастья.

В конце концов, молодой человек решил вернуться за границу, а я подумала, что не стоит оставаться в Москве и превращать свою жизнь в ад ради непонятно чего.

Там я поучилась в направлении имиджа, получила уникальный опыт, и вернулась в Тюмень готовым специалистом по стилю: у меня был блог, я вела тренинги, то есть представляла, что можно сделать в нашем городе. Единственная сложность — продать эту услугу здесь было затруднительно. Постепенно я стала все глубже интересоваться фотографией, работать в этом направлении. Сейчас я фотограф, и зарабатываю этим на жизнь. Возможно, когда-нибудь я упрусь в «потолок» в этой профессии. Я не вижу себя сидящей в 60 лет на лужайке на даче под Тюменью. Скорее всего, мой менталитет подтолкнет меня уехать куда-нибудь за границу.

Почему тюменцы, которые уезжали в большие города, возвращаются? Потому что они привыкли к определенному уровню жизни, комфорту, и не готовы жить в непонятных условиях, на окраине. Каждый из нас понимает, что никогда не купит квартиру в Москве, что вряд ли сможет нормально передвигаться (даже если купит машину), что не найдет такую же компанию, как твои друзья детства. Москвичи почти все время проводят на работе. Они недовольны тем, во что превратился их город, недовольны и приезжие. Вообще, в Москве тяжелая энергетика.

Думаю, что едут в Москву те, для кого на первом месте карьера, а комфорт для них не так важен. Или, например, тусовщики, неформалы. Они и тут ведут своеобразный образ жизни, и в Москве будут жить примерно так же. Многие хотят уехать, потому что менталитет тюменский им не близок: в нашем городе люди очень практичные, они, в основном, занимаются накоплением имущества. Тюмень — мещанский город и в хорошем смысле, и в плохом. Люди стремятся к комфорту, к изобилию, благодаря этому Тюмень отлично благоустраивается, у нас хорошо развито предпринимательство. С другой стороны, город консервативный, «попсовый» — большинству интересна, прежде всего, массовая культура, ценности — еда, секс, мода. Появляется что-то странное — тюменцы уже напрягаются".

Елена Волошина, радиоведущая:

«Эмиграция — это билет в один конец. Для меня это стало так, без шансов. С младых ногтей, пробираясь в школу по лужам грязи, я вспоминала каникулы в Италии и думала, что когда-нибудь, когда я вырасту, стану большой и космонавтом, я обязательно перееду туда, где не нужно пробираться по хлюпающим тротуарам. Тогда мне было 14.

10 лет спустя случились каникулы в Праге. Обычный тур на поезде Москва—Прага, 10 дней в гостинице на окраине. Обратно чуть не опоздала на поезд (не хотела себя оттуда отпускать), но все же вернулась, и все было решено тогда. Чего бы ни стоило — перееду. И, конечно же, сразу возникло сто тысяч «но». Но! Ничего было не страшно. Когда приходит цель, приходят и средства.

2 года работы денно и нощно, поиски возможностей и верных людей и, как говорят на моей малой родине — Парада! (Ура! Бинго!), я оказываюсь в Праге с тяжелыми сумками наперевес. С работой и друзьями везло сразу же. Через пару недель мытарств по полициям и прочим нужным госконторам (кстати, было не утомительно — не хамили и терпели мое абсолютное незнание чешского) нашлась работа. Сама по себе. Просто человеку нужна была помощница, а мне нужна была работа. Которая в итоге оказалась совсем непыльной. Работа с русскими, бумажки, реестры и прочая. Пересчитав свою первую зарплату на рубли, почувствовала себя нужным специалистом. За секретарскую работу в Тюмени мне бы никогда таких денег не заработать.

Манили перспективы — командировка в Германию, Мюнхен. 5 или 6 часов на машине. У нас до Екатеринбурга, по-моему, так же. А там уже другая страна, другая жизнь. Или на север Чехии, на горнолыжный курорт. В Праге была весна, а там еще не закрылся сезон. Было странно ходить в открытых туфлях по снегу, но радостно. А пока туда едешь еще и пересекаешь маленький кусочек Польши. Билет до Рима или Парижа лоукостами от 50-ти евро.

Потом поступило предложение поработать в русскоязычной газете. Я, не раздумывая, согласилась — все-таки это ближе к моей профессии. И по зарплате тоже выигрышнее. Так я, простая сибирская девица, познакомилась с профессором П. Капицей, актером В. Сухоруковым, комиком Г. Ветровым, дизайнерами, миллионерами и прочими. Голова не то что бы шла кругом, она летела куда-то далеко со скоростью света. Порой было не уследить за тем, как все меняется.

Где-то в перерыве хотелось испробовать свои силы. Все говорили: «Нам, эмигрантам, тяжело. Мы тут все выживаем!». Я не выживала, а жила и дышала в полную грудь, но подумала: «А вдруг?». Это привело меня на подработку в ресторан, где я работала с профессиональным джазовым музыкантом, игравшем в последнем составе с Филом Коллинзом, а теперь скромно работающим шеф-поваром. Мы мыли с ним посуду и разговаривали о джазе. Через неделю мы оба поняли, что официант из меня никакой, он мне заплатил, я взяла у него интервью, и разошлись.

То, что меня поражало и будет поражать — это свобода выбора. Я не знаю, как они это делают, но у тебя всегда есть выбор. Быть миллионером или маргиналом, работать сутками или по нескольку часов в день, отдыхать в Испании или в пабе. Неважно, что ты выбираешь для себя, но ты это можешь. И все это в атмосфере абсолютного спокойствия. Никто не бежит, не торопится, не орет и не дергается. Даже посылают друг друга тихим голосом, добавляя: «Пожалуйста».

Стало понятно, почему нас недолюбливают. Мы им кажемся хамами, с нашим менталитетом, при котором мы напускаем на себя провинциальную важность и считаем, что раз мы заплатили, то нам все можно. Итальянцы, французы, американцы тоже платят в кафе и гостиницах, но так не считают, а улыбаются и говорят спасибо. Мы же, не говоря ни на одном языке, орем по-русски (в мире 2 международных языка — Broken English и громкий русский) и требуем. Нам обязаны объяснять, как проехать в аквапарк и где здесь туалет. Обязаны все жители республики, потому что мы заплатили одному из них, за проживание в его гостинице.

Через год моего проживания там с чешским все еще было хуже, чем с английским и как-то получилось с работой в Испании. Переехала я в октябре в город Гандия, рядом с Валенсией. 1,5 месяца (по сибирским меркам, зимних месяца) бесплатных апельсинов (кусты вдоль дороги до работы), сиесты на пляже ( 2-3 часа обычно) и еще большего, чем в случае с Прагой, желания остаться здесь. Далее был перелет до Праги и обратно в Испанию, на остров Тенерифе, уже в отпуск.

И тут случилось страшное — Родина позвала, нужно было приехать в Тюмень. Итог: вспомнился русский мат, снова закурила и никакого желания улыбаться.

Последние полгода в Праге. Стало ясно, что пора уезжать. Это свойство характера — нигде нельзя сидеть подолгу, все время нужно перемещаться. Жить в других городах и странах, видеть другие миры. Жить в глухоте, не понимая языка, на котором все вокруг говорят. Просто такой характер.

Но прежде нужна была остановка в Тюмени. Обстоятельства непреодолимой силы... Вышла я из депрессии только спустя пять месяцев. И это несмотря на отличную работу, кучу старых друзей, близость родных. До сих пор трудно наладить общий язык с большинством представителей местного населения. Меня откровенно ввергают в ступор вопросы: «Ты с какого района?» или «Ты чё в джинсах, лесбиянка что ли?». Я не знаю с какого я района, я знаю, где я живу, а моя ориентация никак не зависит от того, комфортна ли одежда. «Если честно, я не местный, я танцую, как могу», — эта цитата больше подходит для моей жизни здесь, нежели там.

Поводя итог, скажу, что не хочу идеализировать. Не бывает слишком хорошо или слишком плохо. Бывает лишь степень вероятности получения по голове. Там она сведена к минимуму".

Татьяна Мжачих, ведущий менеджер по обучению и развитию:

«Я никогда не думала о переезде вообще. Но так вышло, что я влюбилась в удивительно интересного москвича. Месяца три мы жили в режиме постоянных переездов, телефонных разговоров по 5 часов. Переезжать сюда ему не имело смысла, а мне было все равно куда ехать — хоть в тундру. Винзили, Ялуторовск, Москва — какая, к черту, разница? Любовь же... Сейчас я считаю, что только такое спонтанное решение могло сдвинуть меня с места — я человек, очень привязанный к своей семье, к своему дому.

Когда я прилетела, московская любовь меня встретила, привезла в красивый дом, и утром ушла на работу. А я пошла покупать тарелки, вилки, ложки и карту метрополитена. В метро до этого я не была ни разу. В первый же день поехала изучать город — знала только одну улицу — Тверскую, туда и двинулась. Страшно было ужасно, в вагоне от звуков всех этих громких трясло, и потели ладошки, никак не могла понять как люди в вагоне — спят! Потом поняла и спала сама за милую душу. Поразило тогда меня все — женщина в красных лаковых сапогах, молодые люди с дырками в ушах огромными, бомжи, бабушки в шляпках с розами и просто какие-то с ума сводящие улицы невообразимых размеров. Кстати, именно ширина улиц, высота домов плюс дикое количество автомобилей как-то по-особенному меня зацепили.

В общем, моя московская жизнь началась очень радужно. Я не голодала, у меня был прекрасный принц, уютный дом и солнечная погода. Не было всех тех кошмаров, о которых пишут люди, которые только переехали в Москву.

Первые восторги прошли через неделю, и я трезвыми глазами взглянула на реальность. Пошел дождь, а я начала искать работу. С работой моей мечты на тот момент ничего не вышло. Сказали — вакансий нет, и я начала искать хоть что-нибудь. Искала где-то недели три, вкусив при этом все прелести автобусов и метро (начиная от засовывания карточки проезда не тем местом, и громкое возмущение очереди сзади) и шаурмы на станции метро Юго-Западная. И вот где-то с этого момента Москва начала мне казаться городом-проституткой. Сплошная реклама, немытые люди, очереди, грязь, купола и надпись Samsung.

Теперь я четко знаю: Москва — живая, и первые три месяца она не принимает. Она отталкивает жестко, беспринципно, нагло: «Уезжай отсюда! Что ты приперлась? Чего тебе здесь надо?» Жить и получать удовольствие в Москве может человек исключительно позитивный ну или очень-очень богатый.

Я прожила в Москве в общей сложности три года. Сначала я нашла работу в одной замечательной компании и была менеджером по закупу. У меня был замечательный начальник и очень классные коллеги, все коренные москвичи. И я авторитетно заявляю всем, кто говорит, что москвичи — зажравшиеся, наглые и ужасные людишки — это полный бред! Все мои друзья, знакомые, являющиеся именно коренными москвичами — глубоко образованные, воспитанные, интеллигентные люди. Я всегда буду благодарна судьбе за то, что она мне таких людей подарила.

Проработав месяц, я, совершенно не веря в успех, еще раз написала в компанию своей мечты. И получила ответ — приходите, мы вас берем, вакансия ваша. Я кричала от радости. Мой нынешний начальник, вместо того, чтобы обидеться (ведь месяц меня всему учил, время тратил), накормил суши, сказал: «Мжачих, иди без вопросов!».

Так я стала бизнес-тренером в компании Hewllett-Packard. Кстати, принц, который меня в Москву вытащил, благополучно из моей жизни ушел. Точнее не ушел, а остались мы с ним хорошими друзьями. Страданий было, конечно, много, но когда моя прекрасная любовь превратилась в тыкву, в Москве удержала именно любимая работа. И город, который я очень полюбила; и люди, хорошие, умные, яркие и такие интересные, что оторваться просто немыслимо.

В статусе холостой и прекрасной дамы я прожила все оставшееся время в Москве. Потом начался кризис, тренерский проект в НР сократили, предложили работу в Тюмени, и задумала родиться моя вторая маленькая племянница. Несмотря на то, что в Москве тоже был вариант работы, стоял мерзкий холодный и мокрый ноябрь, и я отчаянно захотела домой. К маме. Москва держала крепко, отрывала ее с кусками от себя, но был какой-то внутренний кризис. Хотелось спрятаться в норку, ни с кем не общаться, жить в своем маленьком мире. Так как все решения в моей жизни принимаются спонтанно, я вернулась.

Полгода я отчаянно, отчаянно скучала по Москве. Я реально чувствовала, как внутри все болит — так не хватало этого города.

После жизни в Москве я осознала, что в Тюмени люди совершенно не умеют ценить собственное время. Они разбазаривают его направо и налево — на бесконечные разговоры по телефону, ничегонеделание и разнообразную муть. Тратя огромное время на проезд в метро, я столько книжек прочитала. Тюмень предрасполагает к лени — по себе говорю.

Москва же, наоборот, аккумулирует силы, заставляет собраться, взять себя в руки и топать, топать, топать... Москва — это гигантский вклад в собственное развитие, потому что человека нужно пинать. Крайне мало людей могут заниматься саморазвитием и заставить себя делать что-то. А Москва как пнет — полетишь как миленький. Я только в Москве поняла, сколько же много могу, оказывается, сделать за 24 часа. Темп жизни, ритм — это супер. Он не дает расслабиться, не дает копаться в себе без цели — он заставляет жить и действовать.

Восприятие Тюмени после жизни в Москве у меня поменялось. Я научилась ценить здесь спокойствие и баланс, и самое главное — я научилась в Тюмени жить в московском темпе, а, значит, успеваю сделать намного больше.

Самый главный минус жизни в Тюмени — то, что атмосфера склоняет к депрессивным мыслям и нытью. В Москве ныть некогда. Но в Тюмени можно утром долго спать — это самый жирный плюс.

Если встает вопрос, стоит ли переезжать в Москву, значит, однозначно — нет. Не суйтесь — будет хуже. В Москву надо ехать, только если точно в голове стучит — хочу, хочу, хочу (и неважно по какой причине — любовь, работа или еще что-то). Только огромное желание поможет сделать так, чтобы Москва вас приняла. Надо хотеть жить так, как там — быстро, четко. Только огромное желание поможет справиться с жутким ужасом от понимания, что ты — только маленькая гаечка в огромном организме, и стоит тебе сломаться — тебя выкинут на помойку. На самом деле так не только в Москве, так и в Тюмени. Но там чувствуется особенно остро«.

Дмитрий Княжев, журналист:

«Желание уехать откуда-то может очень долго зреть в человеке. Но в Тюмени меня очень много держало, поэтому решение о переезде было принято импульсивно, чтобы не было возможности передумать. Я решил, пошел, купил, а потом уже мог хвататься за голову и думать — что же я наделал.

В Питере я прожил почти два года. Причем приехал в достаточно неудачное для поиска работы время. После этого понял, что в декабре никому не нужны новые кадры. А уже в конце января все же устроился на Лав Радио. Музыкальным редактором, то есть тем, кто собственно и отвечает за всю музыку, которая играет в эфире.

Жизнь в большом городе очень многим отличается от местной. В первую очередь, ритмом. Это если не говорить о каких-то материальных составляющих. Безусловно, снимать жилье там куда дороже. Так вот про ритм. Когда я приезжал в Тюмень, я долго не мог понять, почему пешком 30 минут — это много. В больших городах это „близко“. И так как очень много времени проводишь в пути на работу, домой, еще куда-то по-другому начинаешь ценить личное время и достаточно избирательно относиться к тому, где, как и с кем встретиться.

Вернулся в Тюмень я, скорее, из-за личных обстоятельств. Ну, так сложилось и сложилось. Но я никогда не жалею ни о чем. Вот опять думаю о том, чтобы сорваться куда-нибудь.

Минусов как таковых нет. Но тем, кто жил в больших городах, скорее всего, здесь становится мало „воздуха“. И люди, которые окружают тебя, не такие свободные в том, что делают, что говорят. Менталитет совершенно другой».

Беседовали Ирина Шарова, Надежда Корнеева, Татьяна Долгова

Фото с сайта Photosota.com