Андрей Степанов: Конец года был очень тяжелым в эмоциональном плане

Проведено 40 проверок фактов нарушения прав детей, подготовлено 12 заключений в судебные органы, 22 — в адрес организаций. В отношении 19-ти должностных лиц приняты меры дисциплинарного характера. Андрей Степанов тесно сотрудничает со всеми государственными, законодательными и общественными институтами по вопросам защиты прав детей. Какие вопросы решал детский омбудсмен в 2016 году, и что удалось сделать для предотвращения самоубийств несовершеннолетних?

Андрей Эдуардович, Тюменская областная Дума рассматривала отчет правительства Тюменской области о реализации закона «О защите прав ребенка». Депутаты комитета по социальной политике уже высказали свое мнение: здесь и детский летний отдых и поддержка детей с ограниченными возможностями. Как вы оцениваете эту работу?

Положительно. Я принимал участие в семинаре на базе «Ребячьей республики», куда съехались представители 44 регионов страны, а также Китая. Мне там выразили сакраментальную мысль: все те, кто побывал в Тюменской области и видел, как там поставлена организация детского оздоровительного отдыха, спрашивают потом своих коллег — а почему нельзя сделать так, как в Тюмени?

Мы же в тобольские лагеря в деревянном исполнении не возим делегации…

В такие лагеря, насколько я знаю, и детей не возят. Ольга Александровна Кузнечевских, заместитель губернатора и директор департамента социального развития правильно говорит, что главная задача — закрыть потребность в отдыхе юных жителей области и обеспечить их безопасность. Это выполняется.

Я все лето этот процесс мониторил и знаю, что правительством принимаются четкие, прозрачные и реалистичные решения, касающиеся этой темы. Определен, например, оператор — это подразделение, с которым удобно работать по распределению субсидий, есть общие правила для всех. Если Ассоциация говорит о кадровых подходах, то ее критерии соблюдаются: будь то ведомственные детские оздоровительные центры (а у нас в области есть детский лагерь, принадлежащий РЖД), частные, например, в Ишиме, или муниципальные лагеря.

Вспомните Карелию. Почему там трагедия произошла? Там напрочь отсутствовал контроль, работали люди без квалификации и опыта. Я особое внимание в своих поездках по детским лагерям уделил этим направлениям: кадровым вопросам, организационным и безопасности, в том числе и питания. Скажу, что в нашей области единые стандарты для всех работают. В образовании ведь тоже единый подход.

Вот говорят, что сократили психологов в школах… Поскольку я сам «родом» оттуда, то скажу, что это вопрос квалификации и организации работы учебного заведения.

Как мы оцениваем работу педагога? Есть ЕГЭ — это оценка не только ученика, но и учителя. А как определить результативность работы психолога в школе? Это субъективная оценка. Я разделяю точку зрения заместителя губернатора Натальи Александровны Шевчик, которая говорит, что педагог — это тот же психолог. При обучении в вузах наши учителя получают и психологическую подготовку. И одна из задач школьного психолога — не только проводить тесты и выявлять проблемы, но и вести работу с педагогами, вооружая их новыми практиками и технологиями, встречаться с родителями и, конечно, выходить на группы риска.

Еще психолог обязан работать со случаями. Я столкнулся с тем, что несколько лет назад руководитель одной из школ никак не хотела брать на работу социального педагога-психолога. Объясняла тем, что не нуждается в нем, что все дети хорошие и семьи благополучные. В сообществе уполномоченных эту тему мы обсуждали. Успешные и одаренные дети зачастую нуждаются в поддержке не меньше, потому что они тревожные, с них много спрашивается и им нужна защита. И это правильно, что в школе на благополучие детей будет работать единая команда — вместе с психологом.

Удалось убедить директора поменять свою точку зрения?

Да. Сегодня психологи работают в каждой городской школе. На селе другая история. С учителями там напряженная ситуация и даже материальная система мотиваций, созданная в области, не всегда работает. Молодые педагоги в глубинку не едут. Так что содержать там психолога не то, чтобы накладно, а неразумно. И эту роль должен брать на себя учитель, тем более что нагрузка у него небольшая. А если ребенок находится в трудной жизненной ситуации, то подключать и другие органы.

Помните, в годы перестройки вышел фильм «Легко ли быть молодым»? Взрослые тогда считали, что у молодежи есть все и не понимали, что ж им еще надо. А на самом деле они живут этими же вопросами: Кто я? А что будет, если? Впрочем, тема отцов и детей до сих пор неизменна и часто она пересекается с правовым полем.

В таком случае педагогу без помощи точно не обойтись.

У нас создана и работает ассоциация выпускников университетов, которым удалось вместе со мной и с прокуратурой области объединить все правовое сообщество под решение единых задач. Вплоть до того, что все ведомства обязались участвовать в правовом просвещении детей. Приходят в школы, общаются, отвечают на вопросы учеников, для которых это порой единственный шанс поговорить о своих проблемах, сомнениях и опасениях.

Андрей Эдуардович, можете назвать количество самоубийств несовершеннолетних? И какова ситуация в настоящее время?

Эта цифра есть в правоохранительных органах, у медиков… Понимаете, за каждым таким трагическим случаем стоит судьба. Для меня это было очень тяжело в эмоциональном плане.

Ко мне обращались по этой проблеме, с моим участием были организованы мероприятия в школах, были задействованы все заинтересованные стороны. И сейчас из области обсуждения эта тема перешла в область профессиональной работы. Причем, не столько на выявление в интернете авторов опасных постов, сколько на киберпрофилактику.

Тема сложная, я вижу, что вам непросто об этом говорить. Соболезную родителям… Очень хочется верить, что трагедий больше не повторится. Но продолжим наш разговор еще одной непростой темой: по информации правительства в нашей области растет количество детей-инвалидов. Рост небольшой — два процента, но и это настораживает. Обращаются ли к вам родители таких деток?

Обращаются и жалобы есть. Например, на реабилитацию детей с ограниченными возможностями. Но чаще всего они связаны не с самой возможностью получения услуги или с ее качеством, а с желанием получать услугу не один раз в год по 21 день, а минимум два раза.

Ко мне обращались родители, которые получают бесплатно инсулиновую помпу для своих детей, но они хотели бы, чтобы и расходные материалы к ней были бесплатными. Вместе с представителями Ассоциации родителей мы обсуждали эту тему в департаменте здравоохранения и в Фонде ОМС, но пока есть некоторые трудности. В приоритете правительства финансирование детей с тяжелыми заболеваниями.

Насколько мне известно, в Министерстве социальной защиты РФ склоняются к заявительной системе, когда помощь оказывается не по наличию заболевания, а по нуждаемости. Это как с льготами на проезд: некоторых детей возят на автомобилях родители и они не знают, что такое автобус. А льгота на них есть и их никто не спросил, а нужна ли она. Надо уходить от принципа уравниловки, чтобы помогать тем, кто больше всего нуждается.

Беседовала Ирина Ветрова