Надежда Павлючкова: Все самое чудесное — рядом

Ее работы критикуют, но разглядывают. С чего начался роман с фотокамерой и почему она видит то, чего другие не замечают?

Все началось с одной случайной черно-белой фотографии моего собственного замерзшего домашнего окна. Я лежала с гриппом и параллельно учила сыновей пользоваться нашим новеньким (первым!) цифровым фотоаппаратом. Мальчишки тот кадр распечатали и снимок вставили в рамку. Однажды его увидел наш друг художник Саша Чемакин и сказал, мол, а ты в курсе, что тебе надо снимать?

Я удивилась и… не приняла его слова во внимание.

Вообще?

Да. Прошло восемь лет. Младшего сына забрали в армию. Старший к тому моменту уже работал и жил отдельно от нас. И я вдруг осознала, что у меня никогда раньше не было своей жизни, только наша, общая, семейная. Для всякой мамы, должно быть, непростая история, когда дети были-были всегда около тебя, а теперь их рядом нет. Меня накрыло — кто я, зачем я… И вот во время приборки мне на глаза попадается наша камера. Вот с ней и пошла по городу.

На улице Кирова реставрировали деревянный дом. Рабочие выкопали старую крынку, естественно, разбитую. Попросила ее у них и они без сожаления отдали находку. Сфотографировала ее дома сначала сломанную, потом после склейки. Муж спросил у меня: «Что ты здесь видишь? — Цвет. Пятна между частями крынки». Валера, как человек с художественным вкусом, посоветовал мне учиться работать с цветом, забыть про контрасты и научиться видеть мир ярким.

А «кто наш муж»? Волшебник?

Компьютерщик, музыкант, барабанщик, автор текстов песен группы «Центральный гастроном» — Валерий Кочнев. С Сашей Чемакиным они дружат давно на творческой почве и посессионно замещают друг друга: «Гербарий» и «Центральный гастроном».

Вы вняли совету мужа по поводу цвета? Мне-то кажется, что не очень — у вас много ч/б…

Все происходит по ощущениям. Могу услышать или прочитать какую-то фразу, и всё, во мне зажигается лампочка! Услышала от приятельницы стихотворение Георгия Иванова, как обычно, ничего не запомнила, но последняя фраза — «…и ветер пахнет горьким миндалем» прилипла ко мне, лампочка зажглась — через два дня делаю кадр-ощущение. Дальше лампочка гаснет. Получается, что фраза, мелодия, обрывок чьего-то разговора, или строфа стихотворения обладают своим цветом и вкусом. Вот дождливый день, к примеру, для меня всегда в тягучих охристых тонах. Не знаю почему.

А по большому счету, по сути, я всегда снимаю самое себя — это такой протяженный автопортрет. Даже если я снимаю других людей.

Вы долго сопротивлялись свадебной фотографии, не хотели заниматься этим направлением. Сдались?

(улыбается) Верно. Снимки получились живыми, заказчикам понравились. Но странное дело, больше всего им полюбились черно-белые варианты.

Камера всегда с вами?

Да. Мало ли какой кадр случится по дороге. Шла к вам навстречу — меня задержала девчушка с голубыми волосами, попросила ее сфотографировать. Как откажешь?

Есть какие-то ориентиры, любимые авторы?

Йозеф Судек, чехословацкий фотограф. Он потерял руку еще в Первую мировую войну. Но работал, хотя это было ужасно трудно. Когда же фашисты оккупировали Прагу, он, еврей по национальности, не мог выйти из дома, заперся в мастерской и оставался там все время, пока город не освободили. Все это время Йозеф снимал свои окна. Так появилась знаменитая серия «Окно моей студии». Мне кажется, что я иду где-то по его стопам, настолько близок мне его взгляд на фотографию и мир.

Второй мастер, с чьим творчеством довелось столкнуться, стал американец Сол Лейтер, уличный фотограф. Он с одинаковой любовью воспринимал и цветную, и черно-белую фотографию. Снимал, как говорится, всё подряд и говорил, что в поисках необычного необязательно отправляться в дальние края, ведь самое чудесное находится всегда рядом. И он совершенно прав. Вообще-то изначально Сол был художником, и потому в его фотографиях и слайдах так много приемов, свойственных живописи, и, конечно, его любимого оливкового цвета и желто-красных оттенков. Однако успех настиг его лишь лет в 70, когда один издатель увидел цветные фотографии Лейтера, снятые «в стол», для себя, и выпустил альбом.

Заметно, что вы тоже фотографируете «все подряд», но особенно — старые дома и домики.

Старые дома притягивают, это так. Перед логом стоял еще один дом — Туринская, 30. Когда знакомая девушка Инна сказала, что там есть интересная лавочка, дом уже был полуразобран, двери и доски пола — сняты. Я зашла туда и в раскрытом подполе увидела пустую бутылку от болгарского бренди с хорошо сохранившейся этикеткой. Пока лазила за «объектом», заметила под печкой тряпку, сквозь которую что-то блестело. Это оказалась железная банка из-под монпасье, набитая серебряными монетами 1921–23 годов. Все здесь уже проверили-перепроверили до меня не один раз и вот такая находка. Дом попрощался со всеми и дождался того, кому хотел сделать подарок.

И не последняя такая. Мне нравилось снимать дом (это всё мой родной район Обороны) 74 по Димитрова. Тоже уходящая была натура. Одним августовским дождливым вечером вдруг остро захотелось туда пойти и снова сфотографировать его. Смеркалось и я уговорила мужа на эту прогулку. Зашли. Валера сел у печки, я поснимала его со спины и вышла. Он, чуть замешкавшись, следом — с небольшой иконой-складнем в руках. — Где ты ее нашел? — Рядом с печкой, на тумбочке. Разве ты ее не видела?.. Начали смотреть кадры на фотоаппарате — на всех кадрах тумбочка была пуста. Откуда взялась икона?

Думаю так: снять разрушенный дом не проблема. Важно понять, ЧТО он хочет тебе сказать на прощание. Не всегда это получается сразу.

Совсем рядом с нами, на улице Свободы готовили к сносу дом. Уже всех отселили. Пусто. Морозно. Захожу в комнату и вижу на подоконнике черно-белую карточку. На ней запечатлен мужчина в высоких сапогах и фуражке. Сидит, курит папироску. Я села на стул рядом. Не знаю, сколько вот так мы с ним сидели и попыхивали. Я сделала только один кадр этого подоконника с фотографией и ушла. Конечно, я рисковала этим единственным кадром. Мне очень хотелось, чтобы он получился.

Через некоторое время я зарегистрировалась на самом, наверное, известном фотосайте страны и выложила там этот снимок. Прошли сутки — тишина, никакой реакции — ни хорошей, ни плохой, на мою работу. И вдруг вижу отзыв очень известного фотожурналиста Сергея Максимишина, на тот момент куратора сайта (они там меняются раз в месяц) и рецензента. И он пишет, что «это, пожалуй, самый живой кадр за месяц».

Я немного осмелела и на следующий день выставила еще одну свою фотографию под названием «Мне бы в небо». Максимишин выбрал и ее на «фото дня». Это окончательно убедило меня в необходимости и правильности моего занятия.

По образованию я историк, окончила наш университет. Программировала и устанавливала охранные системы довольно долго, работала и в частной охране. Случился инфаркт. После длительного больничного уволилась, чтобы не быть предприятию обузой. Было нелегко — и здоровье так себе, и работы нет. Опять взялась за камеру, стала больше гулять на воздухе. И снова выкарабкалась.

Грустите по прошлому?

Что вы. Старые дома для меня не ностальгия. Просто я человек деталей, мне интересно разглядывать. Но живу я здесь и сейчас и это дело мне очень нравится.