Методика работы эксперта по делу Кутузова оказалась секретной

Очередное заседание суда по делу Андрея Кутузова, обвиняемого в распространении экстремистской листовки, состоялось в Тюмени 20 января. На заседании были заслушаны показания свидетелей обвинения и государственных экспертов, заключения которых вызвали множество вопросов у стороны защиты.

Как и два предыдущих заседания, новое началось с заявления адвоката о нарушении закрепленного в конституции принципа открытости и гласности судебного заседания, а также принципа равенства публики. Проблема состояла в том, что к моменту открытия зала в нем уже находилось девять человек. Назвать свои имена и объяснить, как они попали в здание суда и в закрытое на ключ помещение, эти люди отказались. Адвокат Кутузова Алексей Ладин ходатайствовал о перерыве в судебном заседании с целью устранения нарушений, однако судья Елена Гарипова ходатайство не удовлетворила.

В начале заседания были заслушаны показания оставшихся свидетелей обвинения. В зал был приглашен Андрей Селезнев, присутствовавший на митинге 30 октября в качестве оператора пресс-центра ГУВД. Затем были зачитаны данные ранее показания не явившихся заведующего сектором по работе с общественными объединениями городской администрации Романа Малыгина и тюменского правозащитника, одного из организаторов митинга Вадима Постникова. Фактически, все трое свидетельствовали в пользу обвиняемого: отмечали, что митинг прошел без нарушений порядка, оскорбительных высказываний в адрес сотрудников милиции со сцены не звучало.

Далее в зал суда по очереди были вызваны государственные эксперты, на заключение которых опиралось обвинение. Первой была допрошена Светлана Мочалова — эксперт-лингвист криминалистической лаборатории РУ ФСБ по Свердловской области. В ее задачи входило проведение лингвистической и автороведческой экспертиз инкриминируемой Кутузову листовки. Светлана Мочалова, несмотря на отсутствие у нее ученой степени, является экспертом, часто привлекаемым по подобным делам. Процесс Кутузова — не первый, в котором следствие опирается на «обвинительное» заключение этого эксперта. В данном случае Мочалова также пришла к выводу, что в предоставленной ей для исследования листовке «содержится информация экстремистского характера, призывающая к насильственным действия в отношении сотрудников власти и направленная на возбуждение социальной розни».

Кроме того, эксперту была поручена автороведческая экспертиза, в которой она должна была определить, принадлежат ли одному автору тексты «экстремистской» листовки и той листовки, что, по утверждению организаторов, действительно распространялась на митинге. К тому же, эксперту предлагалось дать характеристику автора первой листовки. В результате проведенного исследования, Мочалова смогла заключить, что листовки принадлежат одному автору, и этот автор — «мужчина 25–30 лет с высшим гуманитарным образованием, навыками публицистической речи, русский, работающий в сфере, связанной с преподаванием или журналистикой».

Работа эксперта вызвала множество вопросов со стороны защиты. Обвиняемый Андрей Кутузов, сам являющийся специалистом в области лингвистики, имеющий звание кандидата филологических наук, заметил, что на сегодняшний день не существует лингвистических методик, позволяющих с точностью определить пол и возраст автора текста. На вопрос, какие методики позволили эксперту сделать такие уверенные выводы, Мочалова ответила, что использовала пособие, разработанное в Институте криминалистики ФСБ и имеющее гриф «Для служебного пользования».

Следующей была допрошена Ольга Усова, эксперт-психолог регионального центра судебной экспертизы Минюста РФ. Ею было проведена психолингвистическая экспертиза текста «экстремистской» листовки. Пользуясь методами лингвистического исследования и используя в качестве инструментов компьютерные программы «Статистика» и «Словодел», эксперт пришла к выводам, что представленный текст «может сформировать у читателей побудительные мотивы к противоправной деятельности».

Сам Андрей Кутузов так комментирует показания экспертов: «Экспертизу Усовой как психолога я не могу достоверно оценить, я лингвист. Понятно только, что очень большие вопросы к используемой ей программе „Словодел“, которую создают какие-то сектанты с сайта www.vedium.ru. Поскольку Усова в судебном заседании не только от них не открестилась, но и фактически сказала, что не видит ничего антинаучного в „защите от вампиризма и порчи“, то, конечно, возникают сомнения в адекватности её экспертизы. Что касается Мочаловой, то её автороведческая экспертиза не выдерживает вообще никакой критики, поскольку она фактически сделала вывод, что у двух текстов один автор только на том основании, что в текстах есть совпадающие фрагменты. При этом различия она не приняла во внимание. Ну и конечно, когда эксперт говорит, что методики исследования под грифом ДСП и раскрывать их она не будет, то ни о какой научности и достоверности экспертизы говорить вообще не приходится. Это фактически означает, что вас могут осудить за любое преступление на основании каких-то „секретных“ методик, которые вам даже не покажут».

Третьим экспертом выступила еще одна сотрудница РУ ФСБ по Свердловской области Ирина Цебренко. Перед ней была поставлена задача определить, была ли исследуемая листовка напечатана на принтере, изъятом при обыске у Кутузова. Опираясь, как и Мочалова, на методики под грифом ДСП, Цебренко пришла к выводу, что листовка действительно была напечатана на этом устройстве. Однако адвокат Алексей Ладин обратил внимание судьи на важную деталь: в тексте экспертизы Цебренко пишет, что листовка вероятно была напечатана именно на этом принтере, в заключении же это утверждается уже наверняка. Эксперт ответила, что основанием для твердой уверенности стала вторая часть экспертизы, выявившая совпадение состава красящего вещества (тонера). Защиту ответ не удовлетворил, однако судья отклонила дальнейшие вопросы.

По завершении допроса эксперта адвокат сделал заявление о нарушении федерального закона № 73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». По его мнению, при проведении экспертизы были грубо нарушены сразу две статьи этого закона. Во-первых, Цебренко, как и следователь Сухарев, ведущий дело Кутузова, является штатным сотрудником ФСБ, а значит нарушается требование независимости эксперта, закрепленное в седьмой статье закона. Во-вторых, использование экспертами методов, открытых исключительно для служебного пользования, нарушает требование восьмой статьи указанного закона. Она гласит, что «заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных». Эти же замечания были сделаны и в отношении экспертизы Светланы Мочаловой.

Следующее заседание по делу Андрея Кутузова начнется 27 января, в 10.00. Ожидается, что на нем продолжится представление доказательств обвинения.

Дарья Мышленникова