Максим Вершинин: Тюмень принимает активное участие в «Формуле 1»

Своими впечатлениями о поездке давний поклонник «Формулы 1» поделился с журналистом NashGorod.ru.

— Максим, расскажи, как ты вообще попал в Сочи.

— В прошлом году, когда стало известно, что Гран-при «Формулы-1» в Сочи все-таки будет, я очень хотел туда попасть. Но зрителем мне ехать не хотелось, потому что, во-первых, для меня это было неинтересно, во-вторых, дорого. У меня не было таких денег, чтобы оплатить себе дорогу, проживание, билет. С учетом того, что это был пик для фанатов, цены были достаточно высоки.

У меня было два варианта: либо поехать туда в качестве журналиста, либо в качестве спортивного судьи. С судейством не срослось, потому что была достаточно специфичная схема отбора. Кто-то попал, кто-то не попал, этих людей учили, они готовились на других гонках и они поехали в Сочи судить, тюменцы в том числе. Если рассматривать вариант «как журналист», то это была первая гонка, поэтому она вызвала нереальный интерес у всей прессы, и туда оказалось тоже не так просто попасть.

Я вообще в итоге никак не попал, хотя обсуждался момент, что я, может быть, поеду туда поработать, но не получилось. В этом году интерес прессы к «Формуле 1» немножко подугас и туда уже ломились не все, а только те, кто специализируется на освещении «Формулы 1». С судьями для меня вопрос был закрыт по определенным причинам, и поэтому поднялся вопрос, что я поеду как журналист. Но внезапно организаторы Гран-при предложили приехать поработать именно в пресс-службу «Формулы 1», мы обсудили все детали. Конечно, был такой пугающий момент — это все вдруг заглохло, затихло. Я уже думал, что все останется как в 2014 году, но в итоге я туда прилетел за неделю до гонки. Плюс неделя самой гонки и полнедели после нее — получается, что я приехал туда примерно на три недели, с головой окунулся во все эти дела.

Там, конечно, были некоторые моменты, не совсем понятные для меня, потому что я первый раз был на «Формуле». Это вообще была моя первая «Формула 1», то есть не только в плане работы, но и в плане посещения ее живьем. Это был такой очень интересный опыт, очень полезный опыт.

— То есть получается, что они в итоге сами на тебя вышли? Или ты им оставлял какую-то заявку?

— Один из моих коллег, с которым мы работали, подкинул мне информацию о том, что они ищут специалиста на время гонки. Я отправил резюме. Мы связались, пообщались и все получилось.

— А до этого ты ездил за границу на тесты. Разве это была не «Формула 1»?

— Да, я был один раз на «Формуле 1», в 2011 году, когда Ferrari пригласила меня на тесты. Но это не гонки. Поэтому «Формулу» в Сочи я считаю своей первой «Формулой 1» вообще.

— И как тебе впечатления от нее?

— Тут надо понимать, что в «Формуле 1» есть три стадии: когда ты зритель на трибунах, когда ты судья на трассе, когда ты находишься в паддоке «Формулы 1», то есть непосредственно уже внутри. Чтобы купить билет в паддок-клуб на несколько дней, нужно отдать несколько тысяч евро. Это дорого. И если ты не работаешь в команде и не работаешь на трассе, попасть туда практически нереально. Откуда-то бытует мнение, что люди могут добыть пропуск в паддок. Нет, это не так. Потому что даже не все сотрудники трассы были аккредитованы на время проведения Гран-при.

У каждого был один бейджик, который позволял тебе приходить до полуночи среды гоночной недели. Уикенд официально начинался с четверга и заканчивался в воскресенье, а в полночь среды наступал режим, когда ты мог пройти только по FOMовскому пропуску «Формулы 1». Это такой электронный бейджик, на нем твоя фотография, фамилия-имя и зоны допуска. Ты его прикладываешь к турникету, на турникете высвечивается твоя фотография — охранник ее видит — и ты уже проходишь. Если у тебя такого бейджика нет, тебя не пустят. Охрану они возят с собой, это не какие-то местные сторожа, а серьезные люди. Вежливые, но неуступчивые. Речи о том, чтобы в паддок попасть человеку со стороны, и быть не может. Эти бейджики делает FOM, она их с собой привозит. Сделать свой бейдж нельзя, взять чужой — не получится, потому что там везде фотографии.

Судья на трассе — это тоже занятно, но надо понимать, что это физически тяжело. Ты целый день находишься на одном месте, на посту, следишь за ходом гонки, работаешь флагами и прочее-прочее, и тоже никуда не попадаешь. А работать в паддоке очень интересно — те, кого ты вчера видел по телевизору, сегодня ходят рядом, разговаривают с тобой.

Я честно могу сказать, что это была моя первая «Формула», мой первый опыт работы, и я выложился лишь процентов на пятьдесят от своих возможностей, от того, что я мог бы сделать, по одной простой причине: я испытал культурный шок. То есть когда ты первый раз оказываешься в этом мире, то пребываешь в какой-то прострации. Потому что видишь, что ходят журналисты, транслируют это все в прямом эфире, ходят гонщики, эксперты, и ты как-то не веришь в это все, пребываешь в таком небольшом шоке. И при этом понимаешь, что те люди, которые работают второй год, уже более спокойно к этому относятся, для них это не в новинку. И, наверное, для любого человека первый опыт он такой, «ах-ах», а на следующий год ты это воспринимаешь уже более спокойно и можешь более эффективно работать. Фактора новизны уже нет.

Второй год на «Формуле» работает несколько человек из Тюмени. На трассе, судьями. Я знаю, что некоторые из них непосредственно работают с флагами, а несколько человек работают в паддоке гонок поддержки GP2 и GP3 — они уже более серьезные, скажем так, люди по должности. То есть Тюмень в «Формуле 1» принимает активное участие второй год подряд. Столько, сколько «Формула» существует в России.

В следующем году ее обещают перенести на майские праздники, может быть, и мы туда поедем. Правда, не факт. Знаю, что были люди, которые в том году приезжали болельщиками на «Формулу 1» из Тюмени, в этом году тоже было очень много тюменцев. То есть «Формула» — это практически такая тусовка по интересам, организованная по географическим принципам.

— Судьи понятно, стоят на трассе, следят за гонкой. А чем ты занимался?

— У нас был пресс-центр, но это не означало, что мы только что-то пишем или снимаем. Были еще и организационные моменты. Мы работали с журналистами, которые приезжают на «Формулу 1». А надо понимать, что это сотни людей со всего мира. Плюс подготовка информационных материалов в ходе событий, помощь людям на трассе, тем же представителям прессы. Ну и решение срочно возникающих задач, когда надо подстраховать, подсказать, помочь.

Я по большей части, в силу моих особенностей восприятия (напомню, я был первый раз на гонке), находился в паддоке, общался с экспертами, записывал какие-то мнения, впечатления, чтобы выдавать их в итоговых материалах. Выглядело это примерно так: с утра ты приходишь на трассу, ловишь кого-нибудь из экспертов, задаешь вопросы, вроде того, как вам трасса, что нравится. Люди рассказывают, ты готовишь из этого материал на официальный сайт трассы. Если нужна какая-то помощь журналистам, то идешь и помогаешь. Если пресс-атташе команды дает возможность провести с кем-нибудь интервью, ты, конечно, получишь это интервью для сайта, для фанатов в соцсетях и так далее.

Когда ты смотришь по телевизору «Формулу 1», ты видишь, как четко там все проходит. Нет никаких заминок, и непонятно, почему так. А когда ты оказываешься внутри, ты уже понимаешь, все это так, потому что на каждое действие прилагается талмуд прописанных правил и регламентов, как это должно выглядеть, как люди должны действовать. Все это жестко зафиксировано, и у тебя нет возможности свернуть в сторону, чтобы что-то нарушить, как-то не соответствовать стандартам. Это дисциплинирует и именно поэтому это все работает как большой отлаженный механизм. С другой стороны особо какого-то творчества здесь тоже не получится. Но пресс-службы это в меньшей степени касается, конечно.

— Запреты какие-то были?

— Главное, что касалось всех — стараться не досаждать людям: сделать селфи, взять автограф. Не быть слишком навязчивыми, не мешать жизни паддока. Но на самом деле в «Формуле 1» все достаточно адекватные, все достаточно открытые, они никогда тебе не откажут, если есть время.

Надо понимать, что одно дело — подойти к людям в четверг, когда гонщики только приезжают на трассу, у них нет никаких сессий, у них встречи с журналистами, пресс-конференции. И другое дело — пытаться пробиться к человеку, который только что закончил тренировку, а через два часа у него квалификация. Тебя вежливо, но настойчиво попросят удалиться. И, что самое интересное (это просто прекрасно, я восхищаюсь этим), в «Формуле 1» все делается очень вежливо, но настойчиво. Тебя никто не будет ругать, тебя никто не будет отталкивать, тебе просто вежливо объяснят, почему тебе сюда нельзя, извинятся перед тобой три раза и попросят уйти.

— Какие перспективы для тебя как журналиста в профессиональном плане открывают подобные поездки?

— Ну, во-первых, строчка «работал на Гран-при России „Формулы 1“ в пресс-службе» в резюме — это всегда плюс. А во-вторых, нарабатывается очень много профессиональных связей. Там работают журналисты со всего мира, к каждому можно спокойно подойти, пообщаться, поделиться опытом, спросить совета. Никто не откажет, никто тебя не выгонит. Это очень интересно. Ну и понять, как это все работает изнутри, тоже полезно.

— Ты же давний поклонник «Формулы 1». Какие свои мечты ты осуществил в Сочи?

— Да, я действительно прям такой фанат-фанат. И я давно собирался побывать на «Формуле 1» в целом. Когда появилось Гран-при России, это стало чуть-чуть проще осуществить, потому что не нужно теперь получать визу, заморачиваться. А тут так получилось… Как журналист — понятно, ты едешь на все готовое, если это какой-то пресс-тур. Это значит, что у тебя есть возможность походить, что-то посмотреть, с кем-то пообщаться, написать. Когда ты зритель, ты предоставлен сам себе. Ты сидишь на трибуне, смотришь на гонку. Максимум — автограф-сессия, прогулка по пит-лейну. А когда ты работаешь внутри, ты проникаешься как раз той атмосферой, которая царит в паддоке. Ты понимаешь, как все это выглядит изнутри, как это работает, что-то берешь себе на заметку, что можно применить в своей профессиональной деятельности.

Поскольку я болельщик Фернандо Алонсо с практически 10-летним стажем, у меня была такая, скажем так, идея фикс встретиться с ним и пообщаться. В четверг мне удалось его поймать, когда он был в паддоке. Но сначала он давал интервью журналистам, потом убежал на автограф-сессию, потом — в мотор-хоум. Я уже думал, что все. А он потом вышел, разговаривал о чем-то с механиками. Я просто стоял в стороне, он первый подошел, мы с ним сфотографировались, я ему выразил «респект» и мы разошлись. Это был заряд позитива на весь уикенд. Потом мы еще раз пересеклись благодаря компании TAG Heuer, которая организовала с ним эксклюзивное интервью. Я задал ему с глазу на глаз несколько вопросов.

Ну и таким культурным шоком для меня было то, как это все внутри происходит. Потому что там куча гонщиков, которые работают экспертами на британском телевидении: Дэвид Кулхард и другие известные люди. Интересно посмотреть, как работают британские журналисты. Это космос. Люди в четверг целый день бегают по паддоку и записывают интервью, потом, если в трансляции возникает какая-нибудь заминка или пауза, они ее заполняют каким-то интерактивом, красивыми графиками, комментариями гонщиков. У нас ничего такого нет. А они стоят и прямо в прямом эфире очень оперативно реагируют.

Дэвид Кулхард — легендарный гонщик, безумное количество лет в «Формуле 1». Я в четверг поймал его, чтобы взять комментарий относительно впечатлений от Сочи. Мы с ним разговаривали буквально пару минут, сфотографировались на память, расстались довольные друг другом. В пятницу я с утра приехал на трассу. Я не скрываю, я фанат «Ред Булла» именно как напитка, и я пошел в их домик за баночками с энергетиком. А поскольку Дэвид Кулхард в свое время выступал за команду Red Bull, он сидел при входе за столиком и пил кофе. Я проходил мимо, он первым со мной поздоровался, спросил как у меня дела. А я, признаться, немного опешил — не привык, что ко мне так запросто гонщики «Формулы 1» обращаются первыми. Я искренне удивился, поздоровался, поинтересовался как он. И забыл, куда я шел. Это реально был шок.

Относительно жизни «Формулы 1». В трансляции показывают команды по командам, никто друг с другом не общается. В жизни это все не так. Во вторник или в среду перед гонкой, когда команды еще не до конца обустроились, было интересно наблюдать, как механики Red Bull и Ferrari стояли и о чем-то вместе общались, а на их глазах девушка из Williams разгружала контейнеры со столами. То есть она их таскает, а парни стоят, шутят о чем-то своем. И ты понимаешь, что эти люди — соперники только на трассе, в паддоке они нормально друг с другом общаются.

Еще был такой забавный момент. До начала уикенда я приехал на трассу в футболке Ferrari, и меня снарядили гонцом в «Ред Булл» за «Ред Буллом». Я пошел в мотор-хоум, там хозяйничала девушка, я спросил у нее, можно ли взять несколько баночек. Она ответила: «Не вопрос, возьми в холодильнике». И уже на выходе она меня окликает и, шутя, говорит: «Обрати внимание, ты из чужой команды, но мы дали тебе Red Bull». И показывает на мою футболку. Пошутили и расстались. А на следующий день ситуация повторяется. Правда я был в обычной рубашке, без каких-либо логотипов, захожу к ним, беру энергетик и уже собираюсь уходить, как она меня спрашивает: «А что, тебя уже выгнали из команды?» Я признался, что я не член Ferrari.

Все эти ребята очень дружелюбные, очень общительные, ты можешь подойти и спросить просто «Что вы сейчас делаете?». И, если у них есть время, желание и хорошее настроение, они всегда тебе расскажут, что сейчас ковыряются с шинами, объяснят, что к чему, и может быть даже пригласят на обед к ним в домик.

— А чем ты занимался в свободное время, и было ли оно у тебя?

— Для меня Гран-при, на котором я работал, это был как раз тот момент идеальной работы, когда ты вроде бы работаешь, но не ощущаешь, что это работа. Это все было мне по кайфу: атмосфера, климат приятный, ты просто получаешь удовольствие. Тоска накатила, наверное, вечером в воскресенье. Этого не видно на телекартинке, но… По телевизору еще идет середина гонки, а команды уже наполовину сложились. Люди распаковываются с понедельника по среду, а собираются буквально за день. И вечером, когда после финиша гонки ты заходишь в паддок, становится печально, потому что все уже в контейнерах, все уже собрано, и люди начинают потихонечку уезжать. В понедельник это вообще депрессия, потому что ты приезжаешь, а трасса практически пустая. Самый грустный момент, когда все это дело заканчивается. Ты понимаешь, что все кончилось. Ты к этому год готовился, а оно пролетело за три-четыре дня, и ждать следующего этапа еще очень и очень долго.

Свободное время — оно есть всегда. Но когда ты работаешь на трассе, тебе даже с трассы не хочется уезжать. Ты стараешься задержаться, что-то поделать. А когда у тебя есть свободное время, то остается только одно желание — поспать. Потому что это достаточно интересный процесс, он требует от тебя много энергии, ты весь день бегаешь как заведенный, и когда понимаешь, что рабочий день закончился, ты доходишь до своего номера, открываешь дверь, принимаешь душ и ложишься спать. Все.

У меня всегда с собой шагомер. И в целом в дни вне гонки я проходил по 7–10 тысяч шагов. Обычно гораздо меньше. А в дни Гран-при в суете удавалось набегать 20–25 тысяч. При этом усталости никакой не чувствуешь, зато вечером, когда лежишь уже в гостинице, щелкаешь шагомер и видишь на экране цифру в 25 тысяч, сразу наваливается тяжесть.

Особенно интересно, когда в «Формуле 1» начинается суббота. Да, как раз в субботу у нас было интервью с Фернандо Алонсо в отеле, где он останавливался, и в этом отеле была куча мероприятий. И там присутствовали практически все команды, каждый спонсор проводил какую-то свою вечеринку. Там была такая жесткая тусовка. Ладно, ты — журналист — приехал потусоваться и можешь утром явиться на трассу попозже. А члены команд? А пилоты? Нет, они не упиваются, а просто засиживаются допоздна. Вот они устают. А мы-то что…

К слову, трасса в Сочи находится практически на берегу моря, в свободное время можно ходить туда отдыхать. А вообще если в Сочи ехать, то надо ехать не один раз, потому что первый раз ты реально растерян. Селфи, автограф — какая работа? В первый раз это всплеск эмоций, а во второй раз ты уже более профессионально начинаешь работать. Не знаю, как ребята, которые трудятся на трассе. Они с утра приезжают и до вечера просто стоят на одном месте и флагом машут. В пятницу во время второй тренировки, которая была в обед, пошел дождь. Гонщики практически не ездили, потому что смысла не было работать. А люди-то стояли на постах и мокли. Это адский труд. Это фанаты своего дела. У них ведь даже в паддок доступа нет. Они максимум по пит-лейну прошлись и все.

Интересный момент был, когда мы с журналистами в четверг собрались и просто сделали круг по трассе. Прошли где-то пять километров, посмотрели, как готовятся, баннеры вешают, какие-то растяжки, рекламу наносят. А в воскресенье, уже после финиша гонки, мы прошлись по трассе, и уже практически вся реклама была снята, уже ничего не напоминало о том, что была гонка. Я еще раз повторю, что они очень обстоятельно разбирают вещи, зато очень быстро сворачивают все это дело.

Вечером команды уезжают из паддока в отель отдыхать, сидят там общаются. Но были две команды-исключения. По-моему, Lotus, который поздно приехал на трассу из-за финансовых проблем в целом, и Toro Rosso. И вот, мы шли по пит-лейну, у всех команд гаражи были пусты, работа закончена, а у этих двух громко играла музыка и они ударно трудились. Интересно наблюдать, что кто-то отдыхает, а кто-то работает.

Короче, посмотреть, как это все работает — это занятно, это увлекательно. Если пригласят в следующем году, я обязательно поеду. Даже если не будет денег на билет, я возьму кредит. Это прикольно. Но есть понимание, что нужно подтягивать английский язык. «Формула 1» без английского не может, они все общаются на нем. Там же еще были волонтеры, люди, которые работают на чистом энтузиазме. Чтобы за идею всем этим заниматься, нужно быть настоящим фанатом. Среди них очень много людей, которые очень хорошо знают английский, им бы в паддоке работать. Прекрасно, что в нашем мире есть такие люди, но пропуск им не выдают, а жаль.

Беседовала Ольга Боровикова