Юлий Ким: Я выбегаю на манеж не ради денег, а ради смеха

Поэт впервые в Тюмени, и как он рассказал, удалось пройти по городу пешком всего километр. По дороге придумывал: какие строчки сделать эпиграфом к предстоящей встрече с тюменцами? Довольно быстро родилось четверостишие с «идеальной рифмой»:

«Я был в Нью-Йорке и Бейруте,

Я был в Норильске и Сургуте.

И не такой уж я тюлень,

Чтоб пропустить тебя, Тюмень».

«Правда, в Бейруте я не был, — тут же оговорился автор, — но когда попаду, часть посвящения городу у меня уже есть:

…И не такой уж я верблюд,

Чтоб пропустить тебя, Бейрут»!

На этой ироничной ноте — прежде всего, по отношению к себе и своему творчеству — Юлий Ким и построил свое общение со зрителями. Этой же легкой иронией окрашены, наверное, и многие его песни — на первый взгляд удивительно простые и бесхитростные, но на самом деле добрые, светлые и мудрые. Возможно в этом — секрет долгой жизни этих песен и счастливой творческой судьбы их автора.

«Я принадлежу к бардам первого призыва 50–60 годов», — с заслуженной гордостью подчеркивает Ким. «Призыв» этот практически весь уже стал историей — историей культуры и историей общественной жизни нашей страны: Александр Галич, Владимир Высоцкий, Булат Окуджава, Юрий Визбор…

На своей биографии Юлий Ким останавливается мало, за исключением только одного периода — учебы в Московском пединституте, где и началось увлечение песенным творчеством, распределении в школу на Камчатке и через три года — возвращении в столицу.

«На далеком севере ходит рыба-кит,

А за ней на сейнере ходят рыбаки.

Но нет кита, нет кита, не видно,

Вот беда, вот беда — до чего обидно»!

Сотрудничество Юлия Кима с композиторами Григорием Гладковым и Владимиром Дашкевичем длится более 20 лет. С ними поэт написал многие произведения, которые известны по фильмам и пьесам — «Бумбараш», «Обыкновенное чудо», «Двенадцать стульев»…

В зрительном зале в этот вечер было немало тюменцев старшего поколения — тех, кому за 30, 40, 50… Песни Юлия Кима для них — это еще и часть их личной биографии, их юности. Многие песни прошли с ними через годы. И остались.

«Ходят кони над рекою, ищут кони водопою,

А к речке не идут — больно берег крут»…

Ким не хочет говорить о драматичных обстоятельствах своей и нашей жизни — даже отвечая на вопросы, почему много лет он был вынужден писать под псевдонимом Михайлов, почему пришлось уехать в Израиль и получить там второе гражданство — он иронизирует, обращается к своим никогда и нигде неунывающим песням.

«Ой ты Хайфа, Хайфа, за все годы лайфа

Я такого кайфа не ловил»…

Но и сам автор понимает, и зритель чувствует — за иронией и неунывающим героем скрывается порой грусть, горечь. Чаще легкая, а не надрывная, но от этого, наверное, особенно пронзительная. Особенно это ощущается в песнях, которые Ким посвятил юбилеям своих друзей — Галича и Окуджавы. Так, в написанной от имени Галича песне, Юлий Ким рассказывает, как великий бард приехал в современную Москву, чтобы выступить по случаю своего 90-летия. Но в сегодняшней столице — в глазах которой горит «радостный и немеркнущий чистоган» — Галичу не нашлось места. Дама-Москва лицемерно сожалеет:

«Ни обнять, ни принять тебя, ни пригреть тебя,

Аж мне стыдно самой от себя…

Ты давай, приезжай на столетие —

Я на подступах встречу тебя».

И в качестве «до свидания» Юлий Ким исполнил для тюменцев свою тоже знаменитую, любимую весело-грустную песню клоуна: «… Я выбегаю на манеж не ради денег, а только ради смеха — вот это клоун, вот потеха, вот чудной»!