Posted 4 марта 2009,, 05:10

Published 4 марта 2009,, 05:10

Modified 11 ноября 2022,, 18:09

Updated 11 ноября 2022,, 18:09

Наталья Шурганова: Мечтаю о танцующих мостах Тюмени

4 марта 2009, 05:10
Выпускница екатеринбургской хореографической школы Наталья Шурганова уже три года радует тюменскую публику участием в оригинальных постановках и собственными произведениями. Сегодня преподаватель, актриса, хореограф и режиссер согласилась ответить на вопросы корреспондента Nashgorod.ru.

Ее знают и любят в среде хореографов. Любят не только за безусловный талант, но и за ту импульсивную отзывчивость, что так притягивает к себе. Выпускница екатеринбургской хореографической школы Наталья Шурганова уже три года радует тюменскую публику участием в оригинальных постановках и собственными произведениями. Сегодня преподаватель, актриса, хореограф и режиссер согласилась ответить на вопросы корреспондента Nashgorod.ru.

— Наташа, твой уход из любительских танцевальных школ многие восприняли как личную трагедию. Тебе больше не интересно заниматься с непрофессионалами?

Интерес всегда можно найти, просто, если быть честной, финансово это совершенно невыгодно, отдачу получаешь только на уровне урока. Вообще теоретически и физически на занятия в школах просто не хватает времени, потому что я преподаю более серьезные вещи в институте. Да и школе не нужен педагог, который катается постоянно по гастролям. Я решила, что стоит поступать так, как честнее, а не так, как удобнее.

— Сколько у тебя сейчас рабочих мест?

Я работаю в ТГАКИ на кафедре режиссуры любительского театра, преподаю на очном отделении предмет «Танец» и «Хореография в спектакле», а на кафедре современного эстрадного танца — «Хореодраматургию», «Режиссуру и актерское мастерство» и «Анализ танцевально-музыкальных форм». Это основные места работы, которые приносят мне удовлетворение, головную боль, слезы, ошибки, большие и маленькие победы. Кроме того, я занимаюсь со своими девочками в студии «Этаж» в ТГИМЭУПе и во дворце искусств «Пионер».

— Во сколько лет ты начала заниматься танцами?

Очень поздно. По желаниям моей мамы, я должна была быть скрипачкой. И я действительно училась в музыкальной школе и изначально, когда я только поступила, делала хорошие успехи. А потом… если не мое-то не мое, хотя я понимаю, что если бы мне это нравилось, я бы достигла результатов. Но когда я закончила музыкальную школу, я пришла во дворец искусств «Пионер», полтора года отзанималась в коллективе «Карнавал», но потом группа развалилась, и нас как-то быстренько показали Диме Ефимову. После «Европы» я поняла, что собираюсь поступать, нужна была классическая подготовка, и я ушла заниматься к Светлане Павловне Скосырской. Потом я поступила в Екатеринбургский театральный институт, отучилась год заочно и поняла, что хочу чего-то большего, забрала документы и уехала в Екатеринбург, в Свердловское областное училище искусств и культуры.

— Почему именно туда?

В СОУИК в свое время базировался «Эксцентрик-балет Сергея Смирнова», это такой весомый коллектив у нас в России. Они неоднократные обладатели «Золотой маски», мне их творчество очень нравится, и я считаю, что Смирнов один из тех людей, кто поддерживает и создает то самое понятие современной хореографии, которое, к сожалению, весьма у нас хрупкое и зыбкое.

— Ты и сейчас продолжаешь учиться? Ты вечный студент?

Да (улыбается). Сейчас я учусь на 4 курсе у Марины Владимировны Жабровец в нашей академии. И в этом году планирую еще поступать, но куда — пока не скажу. Это будет либо Питер, либо Москва, я сама еще не совсем определилась.

— Ты сейчас постановщик или актриса?

Наверное, постановщик. Мне гораздо интереснее уже самой лепить, нежели быть пластилином. Либо другой вариант — лепить на себя. Но проблема в том, что в Тюмени нет конкурсов, чтобы реализовываться. Есть один, «Конкурс молодых балетмейстеров» спасибо Вере Алексеевне Шереговой, потому что она хоть как-то начала продвигать современную хореографию, действительно делать ее общедоступной.

— Ты там стала лауреатом?

В прошлом году я взяла там диплом второй степени, а в этом году — первой и второй еще.

— Кто тебе понравился из коллег?

Я, к сожалению, не всегда успеваю смотреть программы конкурсов, но если брать срез среди людей, которые близки мне, то я очень люблю творчество Оксаны Шматенок (Поляковой), она работает сейчас в «Арт-форме». Она мне нравится своим мировосприятием, и те темы, которые она рассматривает и то, как она это делает, мне нравится. Она делает серьезные вещи, где нет формы ради формы; там есть содержание, оно мне понятно, оно наполнено и сделано качественно и интересно.

— Для тебя важно только содержание?

Проблема в том, что очень часто у нас люди увлекаются тем, чтобы поставить что-нибудь. 15 «восьмерок», разнообразие рисунков и все. Есть тенденция, к сожалению, в современной хореографии — отсутствие ярко выраженной мысли. Понятно, что не надо говорить о чем-то в лоб, но иногда мне понятно, что это ничего не значит или это настолько глубоко, что мне с моим миропониманием, этого никогда не понять. Мой главный критерий при оценке произведений — если бегут мурашки по коже во время просмотра, то это отношение к искусству имеет. Но это я говорю только о том, что имеет отношение к сценическому пространству, не рассматривая «улицу» и все «социальные направления».

— А «улица» и социальные танцы не могут выйти в сценическое пространство?

Могут. Нужна мысль. Если бы я хорошо знала хип-хоп, а главное, болела им, я бы взялась за это. Кто сказал, что нельзя поднять, к примеру, тему «Маугли». Взять сказку и решить его через двор и все хип-хоповские направления. Это возможно, и такие истории есть. Взять тот же «Шаг вперед», там есть история, рассказанная посредством таких вещей, и она интересна.

— На кого ты ориентируешься из мастеров?

Культовые для меня личности — это Пина Бауш, Матс Эк и Мэттью Бруне. Я готова отдать 10 лет своей жизни за час общения с Матсэм Эком. Для меня это Бог. Пина Бауш тоже. В России это — Сергей Смирнов. В последнее время я еще влюбилась во Владимира Голубева, приезжавшего в Тюмень на конкурс и на мастер-класс. Он мне очень понравился как человек и как творческая личность.

— Как ты оцениваешь работу в экспериментальном шекспировском театре?

«Сонеты» — это колоссальная вещь. Мне жаль, что она делалась в такие сжатые сроки. Сейчас я оглядываюсь и понимаю, что многие вещи сделала бы не так, многое бы решала иначе. У нас просто не хватило времени для того, чтобы найти какой-то эквивалент сурдо-пластике. Я очень надеюсь, что мы с Алексеем Леонидовичем Ушаковым еще подрастем и вернемся к этому спектаклю. Тем более, что он был достаточно высоко оценен — на «Золотой маске» дошел до афишного тура, то есть опередил около 55 участников. Кроме того, в журнале «Сцена» о нашем спектакле за год вышли две больших публикации. Получается, Москве мы более интересны, чем Тюмени.

Вообще «Сонеты» были сделаны примерно за 2 — 2,5 месяца. Это осложнялось тем, что мы находимся на любительском уровне и не можем себе позволить приходить на проект, как на работу. Приходилось собираться вечерами, когда у всех нормальных людей кончался рабочий день. Специально для этого спектакля вся труппа учила сурдо-язык.

— Ты и сурдо-язык выучила, и волосы обстригла…

И кофту сняла, при всей-то Тюмени! (смеется) Да, для меня это было важно. Ради идеи, ради мысли я способна на многое. Когда ты работаешь в спайке с таким человеком, как Ушаков, быть на что-то неспособным невозможно в принципе. Он талантливый режиссер и он настолько болеет своей работой, что все спектакли ставит, зная заранее, что они не окупятся. Вся идея «Сонетов», сценография, костюмы, написание инсценировки — этот человек все вытянул на себе самостоятельно.

— Вы не собираетесь повторить спектакль или поехать с ним на гастроли?

Возить такое огромное количество людей при самофинансировании очень трудно. Я бы сделала этот спектакль еще камернее, например, вместо шести человек в кордебалете сделала бы четыре. Сложно в нашей стране говорить о том, чтобы куда-то вывезти любительский театр. Обычно в таких случаях находят спонсоров, но в условиях сегодняшнего кризиса, это просто невозможно. Повторение может быть, но об этом нужно говорить с Алексеем Леонидовичем.

— Твое любимое направление — это контемпорари-дэнс? Почему именно оно и в чем все-таки отличие контемпа от джаза-модерна, от современной хореографии?

Конечно, здесь градацию провести очень сложно. «Модерн» переводится как современный и «контемпорари» так же. И в джазе-модерне и в контемпе есть определенные школы и техники, которые уже сформировались. Для меня контемп-хореография — это поиск новых форм, новой лексики и новых мыслей. Потому что не всю мысль можно впихнуть в классическую и народную хореографию. Я плохо себе представляю те же «Сонеты» в классической постановке на пальцах, с третьей позиции и т. д. Контемп — это все-таки стык хореографии и театра. Эммануэль Горда в своем интервью хорошо сказала, что это такая зыбкая грань, что с одной стороны вроде бы и танец, и перформанс, и театр. Это не просто танцевальное направление, а с конкретной идеей и мыслью, с постоянным поиском нового направления.

— Как ты объясняешь повальное увлечение «улицей» и танцем живота?

Это закономерно, объясняется тем, что есть телевизор, есть западная культура. Это нормально. Танец живота. Наверное, корни в том, что хочется быть красивой, желанной, есть же какое-то общепринятое понятие красоты. Да и потом, если зайти в наши школы, мало встретишь где джаз-модерн или контемп. В какой-то момент в любительских школах я вообще была единственным педагогом, который это вел. Это совсем непопулярно, потому что там нужна хоть какая-то подготовка, либо огромное стремление. Плюс это довольно скучно, потому что люди приходят потанцевать, а им приходится стоять по полчаса в одной и той же позе.

— Над какой их своих постановок тебе больше всего нравилось работать?

Сложно сказать, что-то нравится больше, что-то меньше. К своему творчеству отношение неоднозначное. С каждым годом ты понимаешь, что раньше сделал бы что-то не так, как раньше. Когда что-то ставишь, тем и болеешь, это как беременность. Сейчас я беременна Мариной Цветаевой. Хочу ее ставить на Наташу Кулакову — очень талантливая девочка, мастер спорта по художественной гимнастике, учится на 5 курсе нашей Академии. Будем выступать на ближайшей студвесне.

— Есть что то, что ты мечтаешь поставить, но нет возможности?

Да, я мечтаю поставить «Дом Бернарды Альбы». Еще для меня интересно, когда пространство сцены выносится куда то, болею такими формами. Меня волнует мысль эскалаторов в каком-нибудь торговом центре. Такие прецеденты, конечно, были уже в истории хореографии, но не в Тюмени. У нас с Алексеем Леонидовичем витает мысль позвать любителей и профессионалов и запустить проект танцующих мостов. Представляешь — целый мост, и весь танцует!

— По твоему мнению, Тюмень развивается в танцевальном искусстве?

Мы не стоим на месте, это точно. Но у нас нет таких больших фестивалей хореографии, как «Лиса» в Саранске или «Айседора» в Красноярске. Возможно, таким фестивалем станет «Мельница» Светланы Скосырской, но это со временем. Мне интересна другая ситуация. Я думаю, интересно было бы собрать танцоров на улице, а не в здании. Потому что, когда кто-то из брейкеров танцует на сцене, а вся их остальная тусовка сидит в зале, колорит теряется. Очень классно увидеть их в органичной для них среде. Улица позволяет это увидеть гораздо большему количеству зрителей. Может, как бы пафосно это ни звучало, кто-то пойдет танцевать, ну если и не увлечется танцем, но хотя бы не будет таскаться с бутылкой «толстяка».

— Ты собираешься танцевать всю жизнь?

Да, я хочу остаться в профессии. Возможно, если не позволит здоровье или еще что то, я бы хотела быть фотографом или оператором. Но мне пока везет с людьми. Я успела поработать и с Ушаковым, и с Ильиным, и мне было очень удобно с ними. В таком деле очень важны единомышленники, и они пока у меня есть.

Надежда Корнеева

"